Аннотация результатов, полученных в 2018 году
Основным содержанием первого года реализации проекта «Документальная история русского направления дипломатии Сефевидов (1501–1722 гг.)» стали формирование теоретической и источниковой базы исследования, анализ мировой историографии рассматриваемой проблемы, а также представление первых результатов ее изучения в рамках публикаций в периодических изданиях, выступлений на научных конференциях и преподавательской деятельности участников проекта. За истекший период научный коллектив выявил значительный массив материала по восточноевропейской политике Сефевидов, который, как и предполагалось, оказался сосредоточен преимущественно в фонде 77 Российского государственного архива древних актов (далее - РГАДА). Некоторые документы отложились также в Архиве внешней политики Российской империи (далее – АВП РИ). В результате к настоящему моменту в РГАДА было выявлено 73 отдельных документа 1590-1657 гг., принадлежащих к персидской дипломатической традиции. Среди них как рутинная корреспонденция (челобитные послов и дипломатических представителей более низкого ранга, обращенные к русскому царю), так и шахские грамоты, обращенные к правителю Русского царства и региональной администрации ряда пограничных с Ираном территорий, подвластных Москве. В описи 7 фонда 77 АВПРИ удалось идентифицировать четыре письма Сулеймана I (1666-1694) к российскому государю Алексею Михайловичу на фарси, четыре копии этих же писем на тюрки, а также четыре шахских письма, датированных периодом правления Солтан Хоссейна (1694-1722). Кроме того, в Библиотеке Маджлиса ИРИ участниками проекта был обнаружен уникальный сборник фирманов шахов династии Сефевидов. Для работы с выявленным материалом были выбраны релевантные теоретические подходы и понятийный аппарат, позволяющий адекватно описать элементы системы международных отношений в XVI – начале XVIII вв. В частности, была опровергнуто распространенное в историографии мнение о наличии титула шахиншахов (царя царей) у представителей династии Сефевидов. Изучение оригинальных источников позволило сделать вывод, что легитимация власти правителей Ирана XVII в. в целом исчерпывалась религиозной составляющей, идентифицировавшей шаха с «непогрешимым» (т.е., в данном случае, происходящем от ‘Али и получившим божественное указание править) шиитским имамом. Участникам проекта удалось уточнить терминологию, применявшуюся в отношении участников персидских посольств. Например, архивные материалы позволили полно охарактеризовать статус шахских торговых представителей, которые для самоидентификации обозначались не общим термином «теджор», а тюркским наименованием «керекйарак», обозначающим поставщика к высочайшему двору, либо калькой с русского слова «купчина». «Купчина» обладал значительными привилегиями и освобождался от торговых сборов. Первым таким персидским «торгпредом» был Хаджжи Искандар (Хозя Искандер), прибывший на Русь в 1594 г. В рамках исследования было проведено сравнительное исследование особенностей внешней политики и дипломатии позднесредневековых Ирана и московской Руси. Выяснилось, что разница внешнеполитических курсов Сефевидского Ирана и Русского царства была заложена «на доктринальном уровне». Если дипломатия государства Рюриковичей, а затем Романовых была изначально нацелена на решение, прежде всего, политической задачи репрезентации «чести царя», то международная активность Персии в Восточной Европе была более прагматически обусловленной и гибкой. Что касается существа межгосударственных отношений, то можно констатировать, что из крупных держав Евразии Сефевидский Иран наладил наиболее стабильные связи именно с Русским царством. Достаточно показательны в плане уровня взаимоотношений фактически кондоминиальные протектораты Руси и Ирана над рядом дагестанских князей. Упадок Сефевидского Ирана вкупе с концентрацией усилий Москвы на западном направлении оказались гарантией сохранения политического равновесия в русско-персидских отношениях. Что касается экономики, то источниковедческие штудии участников гранта позволили сделать вывод, что, в целом, персидская сторона вела более активную и успешную торговую политику, пик которой пришелся на время Алексея Михайловича и Аббаса II. Синтез полученных данных позволил наметить контуры целостной научной концепции российского направления восточноевропейской дипломатии Сефевидов. Складывание стабильного внешнеполитического курса Кызылбашской державы в отношении Русского царства относится ко времени правления шаха Аббаса I (1587-1629). С тех пор до упадка государства Сефевидов при Солтан Хоссейне (1694-1722) большая часть двусторонней повестки не претерпевала принципиальных изменений. Долгосрочной целью Персии было развитие позитивного политического диалога с русскими государями с перспективой заключения союза, направленного на сдерживание Османской империи. Однако на практике далее благожелательного нейтралитета продвинуться не удавалось даже путем предоставления прямой финансовой поддержки первому Романову. Причиной была проблема Крымского ханства (и, шире, неподконтрольности степной зоны), не позволявшая Русскому царству вести активную антитурецкую политику. В свою очередь, с завершением серии войн с Портой в 1639 г. Иран снизил активность в этом вопросе, который, однако, никогда не исключался из числа ключевых тем переговоров. Вторым по важности аспектом сефевидской внешней политики в отношении России, несомненно, было продвижение своих торговых интересов. Создание маршрута евразийского транзита, альтернативного морскому пути вокруг Африки, было конечной целью, для достижения которой Аббас Великий и его преемники активно искали и надежных европейских партнеров (англичан, голландцев, голштинцев), так и исполнителей в самом Иране. В конце концов, учитывая изоляцию Русского царства от незамерзающих портов Европы и ее консервативную таможенную политику, персидской дипломатии и армянской купеческой корпорации Новой Джульфы удалось добиться максимально благоприятных условий торговли и даже транзита через владения Алексея Михайловича. При этом торговля с самой Россией продолжала оставаться зарегулированной и небольшой по объему. Обращение к документам позволяет достаточно определенно утверждать, что русско-персидские противоречия на Кавказе на протяжении большей части рассматриваемого периода не воспринимались персидской стороной как ключевой вопрос, решение которого может быть достигнуто в ущерб вышеуказанным приоритетам. Даже наиболее острые кризисы в русско-персидских отношениях не приводили к их полному разрыву. Так, на завершающем этапе конфликта 1650-1653 гг. шах дезавуировал действия войск шемахинского хана, а набеги казаков на Каспии в целом не связывались Ираном с официальной Москвой (что было бы логично при желании возместить материальный ущерб). Таким образом, конфликты в отношениях Русского царства и Кызылбашской державы не определяли общего фона двусторонних отношений. Достигнутые к настоящему моменту результаты проекта отражены в 1 статье в периодическом издании, индексируемом Scopus, а также 4 статьях в журналах, входящих в РИНЦ Наиболее значимая публикация (Shorokhov V. A., Andreev A. A., Yastrebova O. M., Rezvan M. E., Pischurnikova E. P. Shāh Şafī I Safavid’s ‘Missing Manuscript’ Addressed to Mikhail Fiodorovich Romanov // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. Vol. 24. No 2. P. 62-67) посвящена не введенному в научный оборот посланию шаха Сефи I (1629-1642) царю Михаилу Федоровичу. Перевод грамоты позволил определить дату и обстоятельства ее создания. В тексте документа упомянут известный представитель русской интеллектуальной элиты А.С. Романчуков, находившийся в 1636-1637 гг. при дворе Сефи одновременно с Голштинской миссией. Это, а также ряд других особенностей грамоты позволили отнести ее к 1637 г. Другим уникальным документом, итоги исследования которого уже опубликованы В. А. Шороховым и Т. А. Слесаревым, стал тюркоязычный фирман шаха Ирана Аббаса I Великого, адресованный астраханскому воеводе. Документ датирован 1622 г. и отражает особенности международных отношений первой четверти XVII столетия, когда государство Сефевидов находилось в зените могущества, а Русское царство только начинало преодолевать последствия Смуты. Среди документальных комплексов, которые дошли до нас в достаточно полном виде, нельзя не упомянуть изданные С. Е. Костиковым и О. М. Ястребовой 13 челобитных царю Михаилу Федоровичу иранского «купчины» Хваджи Рахмата, датируемые 1630-1631 гг. По сути, перед нами «анатомия» русско-персидских отношений конца 20-х–начала 30-х гг. XVII в., повестка которых варьировалась от проблем легитимации посланников после смерти пославшего их шаха до мелких злоупотреблений иммунитетом, от обмена перебежчиками до расследования действий чиновников в отношении дипломатических сотрудников. Результаты работ по проекту были апробированы его участниками на двух международных и одной всероссийской конференции, а также нашли свое отражение в курсе для бакалавриата 4 курса Восточного факультета "Мусульманская рукописная книга". Дополнительно на основе опыта работы с оригинальными документами эпохи Сефевидов О.М. Ястребовой совместно с иранским историком Ф. Зоуги был разработан недельный спецсеминар "Практические занятия по чтению персидских и османских рукописных документов" для студентов и преподавателей СПбГУ. В целях популяризации текущего проекта члены научного коллектива В. А. Шорохов и А. А. Андреев дали интервью пресс-службе СПбГУ, текст которого размещен на сайте Университета: «Храбрый, как Рустам» и «красивый, как Венера»: как персидский шах признавался в любви и дружбе русскому царю. URL:https://spbu.ru/press-center/press-relizy/hrabryy-kak-rustam-i-krasivyy-kak-venera-kak-persidskiy-shah-priznavalsya

Аннотация результатов, полученных в 2019 году
В 2019-2020 гг. участники проекта сосредоточились на обработке шахских, посольских, купеческих грамот и челобитных иранских подданных российским государям и представителям местных администраций Русского царства, составленных в эпоху Сефевидов. Было отсканировано 1743 листа из материалов Посольского приказа, в том числе, переводов персидских грамот и кириллических документов, раскрывающих историю возникновения сефевидских актов. В результате исследовательскому коллективу удалось получить огромное количество уточняющей информации. Кроме того, были сделаны интереснейшие находки в рамках изучения иранской историографии проблемы. Выяснилось, что в первой половине XX века в Иране наблюдался всплеск интереса к истории российско-иранских отношений, выраженный в появлении целого ряда фундаментальных работ, о которых почти ничего неизвестно в России. Особенность иранской классической историографии состояла в том, что авторы, как правило, имевшие европейское образование, активно использовали в своих исследованиях российские, иранские и османские источники. Сравнительный анализ иранской научной литературы, посвященной небольшому по хронологии периоду становления межгосударственных отношений Русского царства и державы Сефевидов, показал, что многие классики иранской исторической науки в этом вопросе чаще всего обращались к сборникам документов, опубликованным в России. Несмотря на это, их взгляд на события этого периода представляют значительный интерес в плане расширения историографии российско-иранских отношений. В то же время, поскольку такие авторы как Джамал-Заде, Му'иззи и Фальсафи в своих работах использовали в большем количестве дополнительные источники как европейского, так и иранского происхождения, их изучение позволяет уточнить ряд вопросов принципиального характера, в том числе таких, как интересы шаха ‘Аббаса в отношении России, цели и задачи гилянских посольств от Ахмад-хана, посольство А. Ф. Жирового-Засекина и многие другие. Результаты, достигнутые при изучении иранской историографии, были, в частности, использованы при исследовании русско-персидских контактов накануне и во время Смуты. Так, с использованием «Хроники кармелитов», «Аббасовой мироукрашающей истории» Искандер-бека Мунши и историографии было доказано, что отношения Кизылбашской державы и Русского царства носили в полном смысле этого слова непрерывный характер. Континуитет поддерживался делегациями от Аббаса I в Россию и от российских правителей и временщиков, меняющихся в период Смуты, в Иран. При этом политика иранского шаха в российском направлении по своему содержанию не изменилась, в то время как иранское направление российской внешней политики в эпоху Смуты заметно деградировало в условиях междоусобной войны. И если у Лжедмитрия I существовали утопические планы по привлечению Сефевидов к союзу всех христианских государств против Османской империи, то уже Василий Шуйский копировал (не считаясь с упадком своего государства) курс Бориса Годунова на сближение с Кахетией и продвижение интересов России на Северном Кавказе. При поздних самозванцах политика в отношении Ирана стремительно деградировала до попыток поднять авторитет за счет самого факта приезда посла и желания «заложить» Астрахань в обмен за финансовую и военную помощь. Участники проекта О. М. Ястребова и С. Е. Костиков полностью реконструировали обстоятельства миссии «купчины»/кирикйарака (торгового представителя шаха) Хваджи Рахмата в России в 1629-1631 гг. и ее результаты. Сплошной анализ архивных материалов показал, что «купчина» систематически конфликтовал со всеми уровнями административного аппарата Русского царства во время своего путешествия, что было даже специально отмечено в послании царя Михаила к Сефи, отправленным с персидским посланником из Москвы. Несмотря на то, что в итоге Хваджа Рахмат был благополучно отпущен в Иран, обстоятельства его миссии были, по сути, скандальными. Наряду с политическими трениями, результат исследования которых будет представлен ниже, постоянные конфликты относительно формальностей ведения торговли снижали интенсивность двусторонней кооперации. Исследование роли «купчин» в русско-персидских отношениях было продолжено В. А. Шороховым и Т. А. Слесаревым. В документах 1629 г. ими был обнаружен и изучен документ, представляющий собой подтверждение Сефи I торговых привилегий и статуса киракьярака Ага Хасана и адресованный воеводам Астрахани и Казани. Некоторые замечательные особенности это акта, написанного на фарси, определяются двумя обстоятельствами. Во-первых, фирман выступал в качестве заменителя предыдущего, предоставленного Аббасом I. Во-вторых, этот документ также можно рассматривать как официальное уведомление о вступлении нового шаха на престол в начале 1629 г. Кроме того, В. А. Шорохов и Т. А. Слесарев выявили, описали и проанализировали содержание дипломатических документов из «персидского» фонда РГАДА, раскрывающих роль крымского царевича Шагин Гирея в отношениях между Сефевидским Ираном и Русским царством на рубеже 20-х-30-х годов XVII столетия. Подробное источниковедческое исследование коснулось группы из девятнадцати текстов, датированных 1630 годом и представляющих собой официальные послания на тюрки и фарси, а также их русские переводы и предваряющую отписку воевод Астрахани Федора Куракина и Ивана Коробьина. Адресатами корреспонденции выступают астраханские, терские администраторы и глава нерусского населения Терского города Шолох Черкасский. Отправители – шах Сефи I, Шагин Гирей, ширванский беглербег Казак-хан и тарковский шамхал Ильдар. Изученные материалы отразили отчаянные попытки одиозного политического эмигранта при поддержке персидских шахов Аббаса Великого, а затем Сефи I добиться всесторонней помощи от Москвы и местных русских властей Предкавказья в деле отвоевания потерянного царевичем в мае 1629 г. Крымского юрта. Авторами установлены детали планировавшейся Шагин Гиреем военной авантюры: сроки похода, декларация участия в нем персидских региональных контингентов, параметры запрашиваемой российской помощи войсками и обеспечением коммуникаций. Раскрыты и причины негативного отношения Русского царства к любым комбинациям с участием бывшего крымского калги. Это и его попытки переманить в сферу влияния Бахчисарая всех ногайцев, и связи с враждебной Москве Казыевой Кабардой, и крайне агрессивная антирусская политика в период пребывания во второй по значимости должности Крымского ханства. Поддержка столь неприемлемой для монархии Романовых политической фигуры, по мнению исследователей, стала одним из значимых факторов, сдерживавших развитие русско-персидских отношений в рассматриваемый период. В приложении к статье опубликован тюркский арабографический текст фирмана шаха Сефи терским воеводам, а также его переводы на русский (1630 г. и современный). А. А. Андреевым в ходе НИР были введен в научный оборот перевод грамоты шаха Аббаса II о праве беспошлинной торговли для русских купцов в державе Сефевидов. Документ датирован 1647 годом и отразил состояние российско-иранских отношений во второй половине 1640-х гг.. Западные и северо-восточные границы Ирана тогда находились в относительной безопасности, что способствовало развитию торговли и росту его благосостояния. Русское царство, преодолев последствия Смуты, старалось наладить активную торговлю не только с Ираном, но и со странами Центральной Азии. Сама грамота от шаха Аббаса II появилась под воздействием случайных обстоятельств. Посольство А. Грибова изначально было направлено транзитом через Иран в Бухарское ханство. Поскольку в последнем разгорелась междоусобная война, шах Аббас II приказал царскому послу прибыть в Исфахан. Одновременно из Фарабода к русскому царю был отправлен гонец с грамотой, в которой шах объяснял, почему задержал посла и его людей. Синтез результатов изучения историографии и архивных штудий позволил по-новому взглянуть на некоторые проблемы истории русско-иранских отношений эпохи Сефевидов. Так, участница проекта Д. Д. Копанева обратилась к примечательному эпизоду русско-персидских отношений первой четверти XVII века, касающемуся истории финансовой помощи персидского шаха Аббаса I русскому царю Михаилу Федоровичу Романову. На основе изучения иранской, азербайджанской, западноевропейской и русской историографии, а также анализа материалов Посольского приказа, Д. Д. Копанева изучила историю данного займа. Давно установлено, что из посольств, отправленных первым Романовым к Аббасу Великому с целью получения денег, частичного успеха добилась лишь миссия Ф. И. Левонтьева. С ответным посольством правителем Ирана были присланы русскому царю слитки серебра на общую сумму около 7000 тысяч рублей. Однако в отечественной литературе господствует трактовка шахом выделенных средств как подарка. Д. Д. Копанева, проанализировав текст источников, доказала, что, несмотря на скромный размер, «лехкая казна» Аббаса – это смешанный займ (предполагалось вернуть его драгоценностями), выделенный на фоне отказа в помощи Михаилу Федоровичу со стороны Дании, Англии, Нидерландов и Франции. Всего за отчетный период было опубликовано восемь статей, из которых три были приняты в журналы, индексируемые в базах данных Scopus или WoS. Кроме того, в 2019-2020 гг. коллектив проекта создал электронную базу данных дипломатической документации, отражающей русско-персидские дипломатические отношения от начала правления шаха Аббаса I (1587) до смерти Аббаса II (1667). Всего было описано 143 отдельных текста, из которых 56 - документы на фарси и тюрки, 47 - переводы сохранившихся иранских оригиналов, 40 - переводы не дошедших до нас грамот. На основе результатов работы по теме исследования участниками коллектива были усовершенствованы две рабочие программы учебных дисциплин СПбГУ. Апробация результатов проекта была осуществлена в рамках нескольких международных научных конференций, в том числе, Петербургского исторического форума, Шестых чтений памяти академика РАН Л.В. Милова и V Ежегодного форума российских иранистов и преподавателей персидского языка в России. Кроме того, информация о проекте и его участниках была опубликована на страницах журнала «Санкт-Петербургский университет» (Заикина Е. Долгая дорога к дружбе // Санкт-Петербургский Университет. 28 октября 2019. №04 (3918). С. 10-15). Информация о проекте в сети "Интернет": https://spbu.ru/press-center/press-relizy/hrabryy-kak-rustam-i-krasivyy-kak-venera-kak-persidskiy-shah-priznavalsya; http://journal.spbu.ru/; https://spbu.ru/centr-izucheniya-islamskoy-respubliki-iran

Аннотация результатов, полученных в 2020 году
1. Архивная работа. На первом этапе выполнения работ члены коллектива НИР продолжили историко-архивную работу по идентификации рукописных памятников дипломатической документации на персидском и тюрки, отражающих русско-персидские дипломатические отношения с 1598 по 1651 г. По итогам этой работы количество выявленных участниками исследования сефевидских документов достигло 173, из них 24 документов сохранились только в оригинале, а 68 – только в переводе XVII в. Соответственно, 81 документ представлен и оригиналами, и переводами. Другими словами, мы имеем 105 оригиналов и 149 переводов (всего 254 единицы). В отдельные категории были выделены персо- и тюркоязычные подписи-«рукоприкладства» на оборотах русских документов (всего 6), а также 37 челобитных, составленных изначально на русском языке. 2. Командировки. Рабочая поездка в Центр исследования Ирана при Академии наук Австрии (Вена) для изучения опыта зарубежных коллег и знакомства с научной литературой, была осуществлена привлеченным к участию в исследованиях доцентом факультета искусств Университета им. Я.А. Каменского (г. Братислава, Словакия) Л. Рыбаря. Л. Рыбарь, имеющий статус приглашенного исследователя (guest researcher) Центра исследования Ирана, не только ознакомил научный коллектив с новейшей западной историографией проблемы, но и внес значительный вклад в расширение ее географического и политического контекста, что отразилось в том числе в публикации им статей о российско-иранско-европейских отношениях того периода. 3. Публикации. За отчётный период были опубликованы и подготовлены к публикации следующие статьи: 4 в журналах, индексируемых в базах данных Scopus или WoS, и 5 – в журналах, индексируемых в только в РИНЦ (учитывая тот факт, что все журналы первой из перечисленных категорий представлены во второй, план по публикациям был выполнен). Большинство специальных исследований, выполненных в рамках проекта в отчётном периоде, были посвящены взаимоотношениям России и Ирана во время правления шаха Сефи I (1629-1642). Важнейшей задачей научного коллектива была подготовка к изданию сборника дипломатических документов времён правления этого шаха с соответствующим источниковедческим комментарием. Сборник содержит 112 архивных текстов: 1) 56 представляют собой оригинальные документы на языках фарси и тюрки; 2) 19 текстов являются переводами, выполненными в XVII в. с не дошедших до наших дней оригиналов; 3) 5 документов опубликованы как в оригинале, так и в переводе XVII в. (т. е., это 10 текстов); 4) 3 представляют собою персо- и тюркоязычные подписи-«рукоприкладства» на оборотах русских документов; 5) наконец, еще 24 текста – это челобитные членов посольств и торговых миссий, изначально составленные на русском языке в соответствии с принятым в Русском царстве формуляром. Строго говоря, эти документы нельзя назвать «сефевидскими», но, учитывая, что инициаторами их составления все же были подданные шаха, научный коллектив принял решение о включении их в состав сборника. Помимо этого сборника, участники проекта подготовили публикации и по другим вопросам дипломатических отношений России и Ирана. В частности, статья А.А. Андреева и Д.Д. Копаневой «Paradoxes and Realities of the Iranian Politics of the First Romanovs» (Парадоксы и реалии иранской политики первых Романовых), опубликованная в «Вестнике СПбГУ» (Серия 2. История. 2021. №1 (66), посвящена многочисленным эпизодам этих отношений, связанным с конфликтами между российскими и иранскими подданными. На примере различных взаимодействий российской и иранской стороны, описанных в ранее не введенных в научный оборот материалах фонда 77 РГАДА, авторы, прослеживают стремление русской и кизылбашской администраций поддерживать, пусть и с переменным успехом, добрососедские отношения. Исследование «List of Complaints to Tsar Mikhail Fjodorovich by Shah Safi I, Submitted Verbally by the Persian Ambasador Adzhibek on April 13, 1635» (Пункты повестки шаха Сефи I для царя Михаила Федоровича, озвученные персидским послом Аджи-беком 13 апреля 1635 г.), опубликованное участниками проекта В.А. Шороховым, О.М. Ястребовой и Е.П. Писчурниковой в журнале «Manuscripta Orientallia» (2020 Vol. 26. №2), представляет собой публикацию и введение в научный оборот уникального персоязычного источника – инструкций шаха Сефи I своему послу Хаджи Инжи (в российских источниках – Аджи-бек). В тексте инструкций были обозначены четыре пункта повестки переговоров, посвященные конфликтным аспектам российско-иранских отношений того времени: рост грабежей со стороны казаков, выдача беглецов из Кизылбашской державы людям шаха, возвращение имущества купцов после кораблекрушения и возвращение задержанных шахских товаров. Статья А.А. Андреева «Деятельность торговых представительств шаха Сефи в России: на примере купчины Хваджи Рахмата» (принята к публикации в журнале «Современная наука: актуальные проблемы теории и практики» (Серия: Гуманитарные науки. 2021. № 5. 2021) представляет собой обобщение материалов РГАДА, касающихся приезда в Россию шахского купчины (торгового представителя шаха) Хваджи Рахмата в 1630-1631 гг. и ранее не опубликованных. В данной статье вводятся в научный оборот документы на русском языке, представляющие собой источник по микроистории торговых отношений в самом начале правления шаха Сефи I и доказывающие его изначальную предрасположенность к сохранению интенсивных торговых связей с российским царством. В продолжение темы деятельности торговых представительств С.Е. Костиковым в его статье «Челобитные иранского купчины Биджан-бека царю Михаилу Федоровичу (1613-1645) из Российского Государственного Архива Древних актов» будут опубликованы тексты 6 челобитных на персидском языке, сопровождаемые историческим и лингвистическим комментарием. Статья принята к публикации в журнале «Ориенталистика» (Orientalistica) (2021. Вып. №3 (4)). История торговых представительств затрагивается и в статье Л. Рыбаря «Shirvān and Russian-Persian trade during the reign of Shāh Safī I (1629-1642)» (Ширван и русско-персидская торговля во время правления шаха Сефи I), принятой к публикации в журнале «Новое Прошлое». В статье автор изучает роль сефевидского бейлербейлика (провинции) Ширван в русско-персидских торговых отношениях в период правления шаха Сафи I . Своеобразным подведением итогов исследования дипломатических отношений России и Ирана в эпоху Сефи I стала статья В.А. Шорохова и Т.А. Слесарева «Safavid Diplomatic Documents of the Safi I Period from the Collection of the Russian State Archive of Ancient Acts» (Дипломатические документы Сефевидов периода шаха Сефи I из коллекции РГАДА). Она представляет собой обзор источников по русскому направлению дипломатии шаха Сефи I из РГАДА, выявленных коллективом проекта РНФ за три года его реализации. Авторы суммируют статистические данные материалов дел фонда 77 по указанному периоду. Статья принята к публикации в журнале Manuscripta Orientallia (Vol. 27. №1. 2021). Второй по количеству публикаций за отчётный период стала тема «казачьего» фактора двусторонних отношений России и Ирана. В.А. Шорохов и Д.Д. Копанева в совместной статье «Из истории «воровских» казаков Прикаспия в первой трети XVII вв.: материалы допроса Герасима Степанова и Пронки Микифорова» (журнал «Клио». 2021. № 5.) ввели в научный оборот уникальный источник – «расспросные речи» двух вышеупомянутых «воровских» казаков (т.е. не подчинявшихся Москве). В статье они прослеживают, каким образом деятельность казаков влияла на отношения России с Ираном в 1620-е гг. Статья «…И они добра никакова не делают кроме дурна»: «воровские» казаки в русско-сефевидских отношениях 1620-1630 гг.», написанная В.А. Шороховым на близкую тему, продолжает исследовать деятельность «воровских» казаков, осложнявшую двусторонние отношения Романовых и Сефевидов в 20-30-е гг. XVII в. Опираясь на материалы РГАДА, до этого не известные или мало известные историкам, руководитель проекта доказывает, что, несмотря на разногласия и взаимное недоверие, позиции Михаила Федоровича и шаха Сефи I по вопросу противодействия казачьим набегам на Гилян сближались вместе с ростом товарооборота между государствами. Темы следующих двух статей c точки зрения временных рамок не относятся к первой половине XVII в., но позволяют взглянуть на российско-иранские отношения тех времен под другим углом. Статья Л. Рыбаря «Nicholas von Warkotsch and Haji Khosrow in Moscow in 1593» (Николай Варкоч и Ходжи Хосров в Москве в 1593 г.), подготовленная для журнала «Вестник СПбГУ», посвящена периоду большой внешней политики, связанной с формированием гипотетического союза Российского царства, Священной Римской империи и державы Кизылбашей против Османской империи в конце XVI в. На основе материалов Австрийского государственного архива (The Austrian State Archive Haus-, Hof- und Staatsarchiv (HHStA)) исследователь выявил и проанализировал детали трехсторонних переговоров с участием послов Габсбургов и Сефевидов, проходивших в Москве в 1593 г. В свою очередь, исследование А.А. Андреева «Политика Петра I на Каспии глазами иранских историков» принятое к публикации в журнале Государственного Эрмитажа «Петровское время в лицах», завершает цикл историографических работ по проекту. В статье рассматривается развитие иранской историографии о политике Петра I на условно каспийском направлении, созданной в основном в первой половине XX в. Время Петра I большинством иранских историков признается периодом пересмотра достаточно дружественных отношений, сложившейся за столетие с лишним (несмотря на конфликт середины 1650-х гг.). 4. Конференции. В рамках реализации одного из этапов проекта и для апробации результатов НИР 15 апреля 2021 г. был проведен международный онлайн-форум «Держава Сефевидов и Русское Царство в эпоху премодерна». В силу ограничений, налагаемых пандемией, форум проводился в дистанционном формате. Помимо российских востоковедов, в нем приняли участие специалисты из Британии (Кембриджский университет), Ирана (Тегеранский университет, университет Тарбиат Модарес), Словакии (Университет им. Я.А. Коменского) и Узбекистана (Ташкентский государственный университет востоковедения, Бухарский государственный университет, Академия наук Республики Узбекистан). Члены научного коллектива НИР выступали докладчиками и организаторами форума. Учитывая объем накопившихся научных результатов, было принято решение о необходимости дополнительной их презентации. В связи с этим 25—27 мая 2021 года в рамках XLIV Лавровских чтений (организатор – МАЭ РАН), участники проекта организуют секцию ««Этнокультурная специфика дипломатии: риторика и практики», где продолжат знакомить коллег с итогами проведенных исследований. Информация о проекте в сети "Интернет": https://iranicum.spbu.ru/science/ https://history.spbu.ru/1871-2021-online-seminar-15-april.html http://politology.spbu.ru/events/?id=747 https://fondibnsiny.timepad.ru/event/1506437/?fbclid=IwAR0F7iFzakcJPBk60jMv_qzLipnxJUaVymYsKt809QibF_kLBnG0_dKBDgo